Статьи /Царь Ирод. Дальновидный строитель Святой земли

Перевод статьи, опубликованной в журнале National Geographic

Том Мюллер (Tom Mueller)
Фотографии Майкла Мелфорда (Photograph by Michael Melford)

В восьми милях к югу от Иерусалима, где последние низкорослые оливы и каменистые кукурузные поля растворяются в голых бесплодных землях Иудейской пустыни, резко выделяется холм в виде острого конуса со срезанной вершиной, как небольшой вулкан. Это Иродион (Herodium) - одно из великих архитектурных сооружений Ирода Великого, царя Иудеи (Herod the Great, King of Judaea), который на месте небольшого холма воздвиг прекрасный памятник из белоснежного камня и окружил его великолепными дворцами, журчащими бассейнами и террасными садами. Хитроумный и щедрый правитель, блестящий военачальник и один из наиболее впечатляющих и энергичных строителей в древнем мире, Ирод вел свое царство к новому процветанию и мощи. До сих пор он наиболее известен как коварный и жестокий монарх в Евангелии от Матфея, где говорится, что он убил каждого младенца мужского пола в Вифлееме (Bethlehem) в безуспешной попытке погубить новорожденного Иисуса, предсказанного царя евреев. В средние века он стал олицетворением Антихриста: красочные манускрипты и готические гаргульи изображали его рвущим свою бороду в безумной ярости и замахивающимся мечом на несчастных младенцев. Рядом с ним изображали Сатану, который нашептывал Ироду на ухо. Ирод практически определенно не имеет отношения к этому преступлению, в котором его не обвиняют нигде, кроме как в этом Евангелии. Но детей он действительно убивал, в том числе трех своих сыновей, а также жену, тещу и множество других приближенных. На протяжении жизни он сочетал в себе творческие качества с жестокостью, гармонию с хаосом, бросая вызов современному воображению.

Израильский археолог Эхуд Нецер (Ehud Netzer) провел последние полвека в поисках настоящего Ирода, такого, который отображен в камне, а не в словах. Он произвел раскопки многих основных сооружений Ирода по всей Святой Земле, изучая дворцы, где царь жил, крепости, в которых он сражался, места, где он чувствовал себя дома. Из многочисленных впечатляющих сооружений Ирода Иродион был единственным, который носил его имя, и, вероятно, самым милым его сердцу. Именно здесь, в величественном мавзолее, он был похоронен в конце своей смелой и кровавой карьеры.

Точное местонахождение могилы Ирода оставалось тайной почти две тысячи лет, до апреля 2007 года, когда Нецер и его коллеги из Еврейского университета в Иерусалиме (Hebrew University in Jerusalem) отрыли ее в верхней части склона Иродиона. Открытие породило новые догадки об одном из самых загадочных умов древнего мира и свежее свидетельство ненависти, которую Ирод возбуждал в современниках. Оно также стало политическим инцидентом, так как палестинцы утверждают, что артефакты принадлежат им, а еврейские поселенцы - что присутствие могилы усиливает их претензии на Западный берег (West Bank). Для Нецера, чьи работы в различных местах, связанных с именем Ирода, прерывались на десятилетия из-за войн, вторжений и мятежей, эти разногласия вряд ли показалось удивительным. На Святой Земле археология может быть такой же политической, как и царствование.

Ирод родился в 73 г. до н.э. и вырос в Иудее, царстве в сердце древней Палестины, которая была раздираема гражданской войной и захвачена могущественными врагами. Монархия Хасмонеев (Hasmonaean), которая правила Иудеей 70 лет, была расколота между двумя царственными братьями - Гирканом II (Hyrcanus II) и Аристобулом II (Aristobulus II). Царство же, в свою очередь, было втянуто в более широкую геополитическую борьбу между римскими легионами на севере и западе и парфянами, историческими врагами Рима, на востоке. Отец Ирода, верховный советник Гиркана и одаренный военачальник присоединился к римлянам, которые изгнали Аристобула и сделали Гиркана царем Иудеи.

С детства Ирод видел выгоды дружеских отношений с римскими правителями - позиция, которая долгое время осуждалась как предательство еврейского народа - и именно римляне фактически сделали Ирода царем. На протяжении всей карьеры он старался примирить их запросы с требованиями своих еврейских подданных, которые ревностно сохраняли политическую и религиозную независимость. Сохранение хрупкого равновесия было еще более трудным благодаря происхождению Ирода. Его мать была этнической арабкой, а отец - эдомитом (Edomite, Идумея), и, хотя Ирод вырос евреем, ему не доставало социального статуса влиятельных старых фамилий в Иерусалиме, которые имели право быть первосвященниками, как традиционно это делали Хасмонеи. Многие из подданных видели в Ироде чужака - «полуеврея», как позднее написал его ранний биограф, еврейский солдат и аристократ Иосиф Флавий (Flavius Josephus) - и продолжали сражаться за теократию Хасмонеев. В 43 г. до н.э. отец Ирода был отравлен шпионом Хасмонеев. Тремя годами позже, когда парфяне внезапно вторглись в Иудею, конкурирующая с Хасмонеями фракция стала на сторону захватчиков, сместила и искалечила Гиркана и обратилась к Ироду.

В момент кризиса Ирод стал искать помощи у римлян. Он бежал из Иерусалима с семьей под покровом темноты и, после того, как парфяне и их еврейские союзники были побеждены в безнадежной битве на том месте, где позднее он построит Иродион, отправился в Рим. Там Сенат, помня о его стабильную лояльность, назвал его царем Иудеи. Он вышел из сената рука об руку с двумя самыми влиятельными людьми Рима - Марком Антонием (Mark Antony), воином и оратором, который правил римским востоком, и Октавианом (Octavian), молодым патрицием, который правил западом и который через девять лет, одержит победу над Антонием и возьмет управление всей империей, приняв впоследствии титул «Август» ("Augustus"). Затем, в знак того, как много уступок ему предстоит сделать на скользком пути к власти, Ирод повел процессию на Капитолийский холм (Capitoline Hill) к храму Юпитера (Temple of Jove), самому почитаемому в Риме, где царь Иудеи принес жертву языческим римским богам.

Теперь у Ирода было царство, но еще предстояло его завоевать, что заняло три года тяжелых боев. Наконец, в 37 г. до н.э. он взял Иерусалим, и Иудея стала принадлежать ему - хотя бы политически. Для упрочнения своего социального и религиозного авторитета он развелся с первой женой, Дорис (Doris), и женился на Мариамне (Mariamne) из династии Хасмонеев. Но угроза от Хасмонеев осталась. Через два года, на Пасху, несовершеннолетний брат Мариамны, первосвященник Второго Храма, сорвал овацию толпы молящихся. Ирод, боясь, что молодой человек может в один прекрасный день узурпировать трон, утопил его в купальном бассейне во своем дворце в Иерихоне (Jericho).

Хасмонеи были его не единственным беспокойством. С 42 по 31 гг. до н.э., когда Марк Антоний правил востоком Римской империи, Ирод оставался его верным другом и союзником несмотря на амбиции прекрасной египетской царицы, Клеопатры (Cleopatra), которая убеждала своего ослепленного любовью мужа отдать ей лакомые куски царства Ирода, и даже пыталась соблазнить того. (Он отклонил ее притязания). В 31 г. до н.э. политическую ситуацию изменила битва при мысе Акций (Actium), в которой Октавиан разбил объединенные армии Антония и Клеопатры и стал первым императором Рима. Ирод, зная, что Октавиан припомнит ему длительную дружбу с Антонием, бросился на остров Родос, чтобы встретить там императора и предстать перед ним без короны, но со всем царским достоинством. Вместо преуменьшения своей привязанности к Антонию он, наоборот, подчеркивал ее и обещал в будущем служить новому господину, Октавиану, так же верно. Октавиан был настолько впечатлен прямотой и самообладанием, что утвердил его царем Иудеи и позднее добавил другие территории к его владениям, говоря, что мегалопсихия (megalopsychia) Ирода - величие его духа - была слишком велика для маленького царства вроде Иудеи.

За два последующих десятилетия экономического процветания и относительного мира Ирод сделал Иудею очагом эллинистической и римской культуры, собрав вокруг себя некоторых выдающихся ученых, поэтов, скульпторов, художников и архитекторов Востока и Запада. Он с царственной щедростью раздавал пожертвования собственным подданным во времена голода и природных катастроф и далеко за пределы царства, в Грецию и Малую Азию. Граждане Олимпии (Olympia) были столь благодарны за его щедрые дары, что выбрали его агонотетом (agonothete), или президентом, Олимпийских игр.

Он осуществил строительные проекты, поразительные по размаху, амбициям и креативу. Так как на северном побережье Иудеи не доставало естественных достаточно глубоких гаваней, он построил одну с нуля в Кейсарии (Caesarea), воспользовавшись инновационным строительным методом постройки огромных волноломов из массивных блоков затвердевающего в воде бетона. Северный дворец Ирода в Масаде (Masada) захватывающе спускается вниз по холму тремя узкими террасами, создавая резиденцию, полную света и воздуха, которая также была фактически неприступной крепостью. Для перестройки Второго Храма Ирод использовал огромные камни фундамента, некоторые более 40 футов длиной и весом 600 тонн. Остатки этой кладки - Западная стена (Western Wall) - самое священное место иудаизма. Над ним находится третья святыня ислама - Купол Скалы (Dome of the Rock).Внешнее величие и благополучие царствования Ирода скрывало растущую нестабильность его частной жизни. Как у многих правителей эллинистического толка того времени, у него была большая и беспокойная семья - десять жен и более дюжины детей - чьи частые интриги вызывали у Ирода приступы жестокости и паранойи. В 29 г. до н.э. во время вспышки ревности, ловко спровоцированной его сестрой Саломеей (Salome), Ирод казнил свою жену Мариамне, хотя все еще очень любил ее, после чего в течение многих месяцев находился в глубочайшей депрессии, называя ее по имени, будто пытаясь призвать ее после смерти. В последующие годы он отправил в ссылку троих из своих сыновей, заподозрив в заговоре с целью свергнуть его, и менял решение шесть раз. Во время последней болезни он завещал погрузить после своей смерти все царство в траур, приказав армии взять под стражу многих видных граждан Иудеи на ипподроме в Иерихоне с тем, чтобы убить их, когда будет объявлено о его смерти. (К счастью для этих богатых граждан, его приказ не был выполнен).

Последняя болезнь Ирода, как финал его карьеры, была больше жизни - по крайней мере, если верить Иосифу Флавию, который описывает ее симптомы с плохо скрываемым злорадством: внутренние боли и ощущение жжения, опухание ног, судороги, неутолимый голод, изъязвленная толстая кишка, сгнившие и изъеденные червями гениталии, и очень, очень зловонное дыхание. Поколения ученых упражняли воображение, пытаясь определить состояние Ирода и ставя диагноз, куда входил сифилис, диабет, приведший к циррозу печени, и хроническое заболевание почек, осложненное гангреной Фурнье (Fournier's gangrene). Однако, при окончательном анализе наиболее существенным «заболеванием» Ирода мог быть враждебно настроенный биограф. На самом деле, симптомы, описанные у Иосифа Флавия, были частью стандартного набора заболеваний высокопоставленных и распутных лиц, и считались обычно знаками Б-жьего гнева, что использовалось веками греческими и римскими историками для срывания завесы с развратных правителей.

Однако, по описанию Иосифа Флавия, похоронная процессия наводит на мысль об уважении, даже благоговении, которое его подданные продолжали испытывать к нему. В Иерихоне, где Ирод умер в 4 г. до н.э., его тело поместили в золотой гроб, украшенный драгоценными камнями и царской пурпурной драпировкой, в правой руке был скипетр, а на голове - золотая корона. Его многочисленная семья расположилась вокруг гроба, «...За ними следовало ... остальное войско, ... снаряженное как бы на войну. Затем шли пятьсот служителей, несших курения...» Так они прошли 25 долгих, жарких миль на юго-восток, к конусообразному холму, слабо светящемуся белым камнем, на краю пустыни. Там они его похоронили.

Через две тысячи лет я посетил Иродион вместе с Эхудом Нецером (Ehud Netzer) холодным бодрящим февральским утром. Нецер, 74-летний мужчина небольшого роста, с пепельного цвета волосами, слегка полноватый, с выступающей челюстью и тонкими прямыми губами, которые могут выражать застенчивость, молчаливость или даже агрессивность, хотя его суровость иногда исчезает под широкой улыбкой.

Мы оставили машину у подножия холма, на краю бедуинской деревни клана Тамра (Taamra) с домами из шлакоблока, где шестифутовый знак запрещал вход гражданам Израиля. «Я часто здесь обедал и пил чай в домах», - рассказал Нецер. - «Дети из деревни приходили играть на раскопках. Первая интифада в 1987 прервала все это.»

Работа Нецера в Иродионе так же, как и его карьера и жизнь, подчинена ритму политики, применению силы и войны. Он вырос в Иерусалиме, где его дом был разбит снарядом арабов, когда те захватили восточную часть города в 1948, незадолго до образования Израиля. Архитектор по первому образованию, Нецер начал принимать участие в археологических исследованиях в летние сезоны 50-ых годов, еще будучи студентом. Он продолжил параллельно заниматься и тем, и другим, продолжая вести раскопки используя деловые навыки независимого архитектора, добывая большую часть денег на раскопки самостоятельно, нанимая студентов, когда не мог позволить себе внешнюю помощь, и перевозя оборудование с одного раскопа на другой в своем универсале, загрузив четыре покрытые глиной тачки в багажник, а еще пять привязав на крышу.

Его первая встреча с Иродом произошла в 1963 году, когда он начал трехлетнюю работу в качестве архитектора в команде, ведущей раскопки на Масаде (Masada), укрепленном сложном сооружении, построенном Иродом на плоской вершине холма, возвышающемся над Мертвым морем. В 1967 году, когда Шестидневная война и последующая оккупация Израилем Восточного берега сделала доступным для израильских археологов большое количество мест, связанных с Иродом, Нецер начал раскопки двух богатейших из них, в Иерихоне и Иродионе, а позднее - и в некоторых других. «Я обнаружил настолько много уникальных археологических идей и решений, что окончательно пришел к заключению, что за всеми ними стоял один разум - Ирод обладал глубоким пониманием архитектуры и городской планировки и играл активную роль в возведении многих из своих сооружений».

Надвинув шляпу пониже на глаза от пронизывающего ветра, Нецер провел с гравиевой дороги к раскопкам. Следующие несколько часов мы карабкались вверх по склону холма, где козлы паслись в зарослях чертополоха и низкой зеленой сиды, а потрясающие руины напоминали о райском уголке, как будто мираж стал реальностью, который Ирод построил на краю пустыни.

Иродион состоит из двух основных секторов: городского сада Нижнего Иродиона (Lower Herodium) у подножия холма и его нижней части (когда он был построен, то был, вероятно, самым крупным загородным дворцовым комплексом римского мира) и внушительного дворца-крепости Верхнего Иродиона (Upper Herodium) на вершине холма, чья мощная пятиэтажная Восточная башня (East Tower), будучи сейчас в руинах, когда-то возвышалась на фоне неба.

«Иродион, будучи расположен на очень неровной местности и нескольких уровнях, является сложной системой строений, там огромное количество развалин», - сообщил мне Нецер, когда мы начали подниматься к Нижнему Дворцу (Lower Palace). «Это обширная четырехмерная загадка, поскольку время - отдельное измерение».

Недалеко от того места, где мы оставили машину, Нецер показал мне Большой бассейн (Great Pool), где он начал раскопки в 1972 году: прямоугольный выложенный кирпичом резервуар, окруженный изящной колоннадой, который когда-то содержал плавательный бассейн размером почти с футбольное поле. Спустя годы он постепенно собирал другие кусочки головоломки Иродиона, проверяя и отвергая теории об особенностях отдельных строений, пока они не укладывались в общий смысл этого места. В нижней части холма мы прошли по плоской террасе, которая была вырезана в холме, около 100 футов в ширину и почти 1200 в длину. «Сначала мы думали, что это был ипподром», - сказал Нецер, когда мы туда добрались. «Но в конечном итоге пришли к заключению, что терраса слишком узка для поворотного радиуса несущихся колесниц. Поэтому мы сошлись во взглядах, что, вероятно, это был парадный плац, где войска Ирода собрались во время его похорон.»

Архитектурное образование Нецера позволило ему распознать по результатам аэрофотосъемки точные оси симметрии, которые связывали здания Верхнего и Нижнего Иродиона. Одна ось проходила точно с севера на юг через центр крепости на вершине холма и Нижний дворец на склоне ниже; другая, примерно под 30 градусов к первой, делила пополам Восточную башню и Большой бассейн. Это означало, что Иродион был построен согласно исчерпывающему генеральному плану, который, как полагает Нецер, Ирод, возможно, задумал сам. «Иродион может хорошо представлять собой идеальный, по мнению Ирода, город», - сказал Нецер, - «чей порядок, дворцовые строения, колоннады и плеск воды создавали атмосферу мира и покоя, которой он жаждал где-то еще.» Вся эта красота от человека, который убил жену и сыновей, мучил придворных и провел долгие месяцы в перемежающихся приступах безумия.

Когда Нецер начал раскопки Иродиона в 1972 году, он не был особенно заинтересован в обнаружении реально существующей могилы Ирода. Однако, по прошествии лет это стало чем-то вроде навязчивой идеи. «Мы сломали головы над вопросом о могиле», - с улыбкой сказал Нецер, воспользовавшись идиомой на иврите. В начале 2006 года вскоре после того, как они вернулись в Иродион после второй интифады, он попробовал новый подход. «Я сказал себе: «Мы копаем уже годы в Нижнем Иродионе, и могилы тут нет. Давайте попробуем холм.» Он выбрал точку высоко на склоне неподалеку от Восточной башни, где интуиция подсказала ему, что неровность в стене может быть сигналом наличия сооружения ниже.

Мы с Нецером достигли места в тот момент, когда в деревне внизу с минарета раздался голос муэдзина, призывающий правоверных на молитву. В склоне холма был вырезан уступ, обнажая 30-ти футовую стену из известняковых блоков настолько хорошо отесанных и светящихся, что казалось, только что она только что поднялась или построена на диком склоне. Яаков Кальман (Yaakov Kalman) и Рои Порат (Roi Porath), старшие члены команды, ведущей раскопки, только что устроились с другими «копателями» на обед, состоящий из маслин, мелких белых луковиц, хумуса и плотных, цвета жженого сахара фиников. Весной 2007 года, через несколько месяцев после начала раскопок на новом месте, его команда начала находить прекрасно обработанные фрагменты объекта из плотного розового известняка, на одном из которых была изображена орнаментальная розетка - характерный элемент в погребальных украшениях. Порат отправил фотографии фрагментов Нецеру, который в тот момент был далеко от раскопа, с провокационным вопросом: «Может быть, саркофаг?»

27 апреля острие кирки Пората звякнуло, ударившись во что-то крупное и твердое, что покоилось в земле. Он постепенно извлек три крупных блока из белого известняка, называемого мелеке (meleke), в переводе с арабского «царский». «По высочайшему качеству камня, прекрасной кладке, количеству украшений я немедленно понял, что это была главная находка, часть крупного и величественного строения,» - сказал Порат. Он позвонил Нецеру, который в тот момент ехал со своей женой, Дворой, в машине. «Эхуд был очень спокоен во время разговора», - вспоминала она. «Он спросил Рои о каменной кладке, согласился, что она отличается от всего, что они ранее нашли в Иродионе. В заключение он сказал: «ОК, я думаю, это оно.» Но после того, как трубка была повешена, он выбросил обе руки вверх и прокричал: «Еш!» (что значит «есть!»). Это слово из молодежного жаргона, Эхуд так никогда не говорил! Я никогда еще не видела его таким счастливым.»

Нецер и его команда полагают, что монумент, который они постепенно извлекают из земли, был когда-то высотой в 80 футов. Первый ярус его был в форме куба, второй - в виде цилиндра, а летящая высокая заостренная крыша была похожа на шпиль церкви. Рядом вскоре были обнаружены фрагменты двух других саркофагов, изящно украшенных, но из менее качественного камня, и некоторое количество человеческих костей. Теперь почти не оставалось сомнения, что могила Ирода была, наконец, найдена.

Состояние фрагментов саркофагов подтверждает, что Ирода продолжали ненавидеть и после смерти: следы молотка показывают, что саркофаги интенсивно разрушали. Тот, который был из розового известняка, подвергся исключительно яростному обращению и был разбит на сотни осколков. Эти повреждения по всей видимости были причинены примерно через 70 лет после смерти Ирода, когда еврейские повстанцы захватили Иродион во время двух коротких обреченных на неудачу восстаний, именуемых Первым и Вторым восстаниями против оккупации римлянами. «Они видели в Ироде римского приспешника, предателя веры и политической независимости евреев», - рассказал мне Нецер. «Они не просто грабили. Это было мщение.»

Три недели Нецер и его коллеги держали открытие в секрете. «Я хотел иметь проверенные факты, прежде чем делать объявление, потому что я предполагал, что могила привлечет много внимания.» Он был прав. Пресс-конференция Нецера 8 мая спровоцировала политический инцидент. Шауль Гольдштейн (Shaul Goldstein), лидер поселения Гуш-Эцион (Gush Etzion) к югу от Иерусалима, сказал, согласно израильскому армейскому радио, что могила представляет «новое доказательство связи между Гуш-Эционом, еврейским народом и Иерусалимом», и призвал, чтобы это место было признано национальным и религиозным памятником.

Палестинские власти, явно обеспокоенные тем, что присутствие могилы усилит еврейские претензии на территории, открыто усомнились в принадлежности могилы самому Ироду и выразили несогласие с перемещением Нецером археологичческих находок с места обнаружения, Западного берега, якобы подконтрольного палестинцам, на израильскую территорию. «Это кража палестинских артефактов», - по сообщению «Вашингтон Пост» (Washington Post) сказал Набил Хатиб (Nabil Khatib), главный представитель палестинских властей в районе Вифлеема (Bethlehem).

И как будто ситуация не была достаточно запутанной, раскоп вскоре посетила группа ультра-ортодоксов «Атра Кадиша» (Atra Kadisha), которая защищает еврейские могилы и от археологов, и от строителей дорог. Они настаивали, чтобы команда Нецера перезахоронила найденные кости и запечатала место захоронение бетоном. Некто, находящийся в курсе раскопок в Иродионе и просивший не называть его имени, сказал мне, что пока отношения с «Атра Кадиша» были совершенно теплыми, оставалась скрытая угроза того, что они могут силой остановить работы в Иродионе как длящееся посягательство на еврейскую могилу: «Они могут сесть в несколько автобусов, приехать сюда и закрыть раскопки». Спустя две тысячи лет после смерти Ирод все равно представлял значительную политическую силу.

Ближе к вечеру мы с Нецером добрались до крепости на вершине Иродиона, кольцо его разрушенных стен образует кратер, который усиливает похожесть холма на вулкан. Небо очистилось, и мир заострился под холодным пустынным солнцем. Прямо под нами охотящийся сокол промчался поперек высохших полей, вдалеке три F-16 пролетели низко и громко в дымном голубом тумане Мертвого моря. В бедуинской деревне, где мы оставили машину, дети играли вокруг цистерны с водой, по улицам протащились два белых пикапа, громкоговорители орали по-арабски, что продаются бананы и покупается металлолом. На вершине холма к югу и западу были еврейские поселения Текоа (Tekoa), Кфар Эльдар (Kfar Eldar) и Нокдим (Nokdim). Их красные черепичные крыши и сады собраны в аккуратные защитные овалы, что резко контрастирует с гостеприимным песчаным расползанием и гофрированным металлом бедуинских деревень, минареты которых натыканы повсюду на близлежащих холмах. К востоку и западу раскинулась пустыня - негостеприимные Иудейские холмы и пустые кроваво-красные горы Моава (Moab), которые пересекают границу с Иорданом. Здесь, в центре неистового хаоса природы, Ирод решил построить город, который носил бы его имя и стал бы местом для его могилы.

«Я уверен, что были времена, когда Ирод хватался за голову и говорил: «Какой же я был идиот, что приказал похоронить меня здесь!» - сказал Нецер. «Но он был расчетливым организатором, четко представляющим реальные возможности. Он превратил Иродион в прекрасное место, а также четко организовал сообщество - город, который функционировал.»

Мечта Ирода не надолго пережила его. После его смерти преуспевание Иудеи сменилось упадком. Его наследники промотали несметное состояние, которое он им оставил, и растратили религиозную и политическую гармонию, которые он так аккуратно взращивал. Через десять лет неэффективного правления сына Ирода нетерпеливые римляне назначили прокуратора для управления Иудеей напрямую (в начале 30-х г.г. н.э. это руководство осуществлял Понтий Пилат (Pontius Pilate)). Для многих евреев римляне теперь выглядели угнетателями и язычниками. Во время Первого восстания в конце 60-х гг. н.э. повстанцы держались упорно до последнего против римских легионов в обеих крепостях Ирода, расположенных на вершинах холмов, - Иродионе и Масаде. В Иродионе они разрушили могилу Ирода и переустроили вершину холма: из триклиния (triclinium), богатого обеденного зала, они сделали синагогу, а во дворе вырыли две миквы (бассейн для ритуальных омовений иудеев). Восставшие, в конечном итоге, там сдались. Но в Масаде они сражались до конца. Когда поражение стало неизбежным, они, как говорят, совершили самоубийство, чтобы не стать римскими пленниками и рабами. Во время Второго восстания, в 130-х г.г. н.э., две крепости опять стали оплотом восставших. В Иродионе они выкопали внутри холма систему туннелей, которая позволила им устраивать неожиданные вылазки против римлян и которую можно все еще посетить в наши дни.

Как и Храм Ирода в Иерусалиме, Иродион и Масада остаются выдающимися памятными местами для современных израильтян. Их непокоренные воины символизируют религиозный идеализм и благородную отвагу перед лицом иноземных захватчиков, что для многих израильтян явно перекликается с текущим положением их страны на Ближнем Востоке. В день Девятого Ава (Tishah b'Ab), когда евреи оплакивают разрушение Первого и Второго Храмов, некоторые начали молиться на вершине холма Иродиона, а не в Иерусалиме. На Масаде проводят кануны праздников при свете свечей и отмечают бар-мицвы (bar mitzvahs), и офицеры израильской армии клянутся, повторяя фразу: «Масада болше никогда не падет!»

Однако, сегодня, как рассказал мне Нецер, растущее число израильтян рассматривает самоубийственную храбрость защитников Масады, как бессмысленный фанатизм. Многие говорят, что им надо было вести с римлянами переговоры, а не слепо биться до смерти. Возможно, соглашение Ирода с римлянами, долгое время считавшееся предательством, начинает быть больше похожим на искусное управление государством. Вопросы, поднятые его жизнью, касающиеся независимости и сотрудничества, религиозной чистоты и культурного многообразия, созидательности и власти остаются спорными и насущными и по сей день.

Том Мюллер (Tom Mueller)
Фотографии Майкла Мелфорда (Photograph by Michael Melford)

Также читайте:

27.11.2008 16:36:06

По следам раскопок в Хирбет Кейафе

В течение 3000 лет стены древнего города высотой 4 метра были четко видны на холме, возвышающемся над Долиной Эла, где, согласно Библии, Давид убил Голиафа. Но никто до сих пор не связывал руины с городом, упоминавшемся в 1 кн. Царств при описании легендарной дуэли и победы евреев.

Израиль, находки, раскопки, Хирбет-Кейяфа, библия, версии

20.02.2008 21:12:04

Иерусалим. Раскопки у Магрибских ворот

Каких только метаморфоз не происходило с этим местом! Ведь каких то 40 лет назад вместо площади был район, состоящий из уродливых построек мамлюкского периода. Около cамой Cтены (Стена Плача, Западная стена Храма — JUDAEA.RU), метрах в четырех, на травке паслись козы.

Сейчас там величественная площадь. С блестящим от света полом. Именно полом, выложенным из иерусалимского камня. Только на моей памяти за 5 лет площадь перестраивали и достраивали раза три. А сейчас там ведутся раскопки. И сколько ещё тайн скрывается за приобретенными временем культурными слоями?

Олег Струэнзе. осень 2006 г.

раскопки, Иерусалим

19.10.2007 23:33:46

Иерусалим. Как рождаются великие открытия.

Там, в захоронении времён Первого Храма, нашим проводником была сделана одна из самых выдающихся находок в археологии Святой Земли, которую можно по значимости сравнить, пожалуй, лишь с Кумранскими рукописями.

Я предвкушала его рассказ несколько недель!
И вот теперь выдающийся археолог внезапно заявляет: «Я устал, уже поздно, на сегодня — хватит»…
Как же так? И как после этого жить?
Гордюсь собой! Потому что именно я кинулась Габи в ножки с криком: «Не погуби, батюшка!!!»
Ну, может, текст был чуть другим, но суть — передана верно. Главное — сработало! Не меньше сорока минут мы, затаив дыхание, слушали…

Зоя Брук

Иерусалим, библия, открытия, раскопки, находки

Царь Ирод. Дальновидный строитель Святой земли

Также читайте:

Дата заезда

Дата отъезда

История и археология